В послевоенные годы «дом-призрак» — сегодня музей Суворова в Кобрине. История наследия из записей Алексея Мартынова

В 2021 году исполняется 75 лет со дня основания Кобринского военно-исторического музея имени Суворова. Благодаря записям первого директора Алексея Мартынова, датированным февралем 1993 года, мы узнаем, как «дом-призрак» на улице Суворовской, который едва не разобрали на дрова горожане, получил статус музея, и кто собирал для него первые экспонаты. Вместе с сотрудниками музея kobrincity.by публикует пилотную серию проекта «Так создавался музей». 

Алексей Михайлович Мартынов на фоне будущего музея, 1946 г.

Алексей Михайлович Мартынов, 26.02.1993 г.

Неказистый деревянный дом на плане Кобрина 1798 года

В конце одной из центральных улиц Кобрина — после своего возникновения в середине XVIII столетия названной Губерниальной, а впоследствии переименованной в Суворовскую — на памяти многих поколений стоял приземистый деревянный дом, который местное придание связывало с именем прославленного полководца А.В. Суворова. О почтенном возрасте неказистой хоромины свидетельствует тот факт, что она нанесена на план Кобрина 1798 года.

За долгие годы своего существования домик многое перевидал и многократно менял владельцев. А в годы гитлеровской оккупации его скромные комнатки приютили единственное в то время в городе учебное заведение — начальную украинскую школу.

Последние недели оккупации ознаменовались превращением дома-ветерана в солдатскую конюшню. После изгнания оккупантов от дома сохранились только перекошенные стены да ветхая гонтовая кровля.

В потемках люди избегали проходить «Дом-призрак»

Полностью уцелела лишь одна уникальная архитектурная деталь — массивная продольная кирпичная стена с внутренними дымоходами, некогда служившая своеобразным прототипом центрального отопления, довольно распространенного в ту эпоху.

Ряд месяцев воплощенной укоризной торчал беспризорный остов ветхого домика рядом с райисполкомом. По-видимому, лишь благодаря этой близости, равно как для предотвращения реальной угрозы стать общественной уборной, зияющие дверные и оконные проемы, наконец, были надежно заплетены колючей проволокой.

В потемках слабонервные люди избегали проходить мимо наводящего жуть дома-призрака.

Суворовский дом, 1939 г.

Но дело приняло непредвиденный оборот

И вот, когда полное исчезновение жалкой развалюхи казалось лишь вопросом времени, тем более, что остро нуждающееся в топливе население проявляло чудеса проворства, за одну ночь, разбирая на дрова вполне добротные «ничейные» дома, дело приняло непредвиденный оборот. В начале 1946 года в Кобрине побывала заведующая Брестского облоно Иванова.

При ней некто посетовал, что на глазах у всех исчезает ценный исторический памятник. К тому времени один угол дома был уже полностью разобран расположенной по соседству воинской санчастью на топливо. Вне сомнения, та же участь в ближайшее время угрожала всему домику.

Партизаны устроили в доме «субботник»

Недавно партизанившая на Кобринщине Иванова вспомнила, как после выхода из леса среди партизан разнеслась молва, что дом, в котором некогда жил Суворов, осквернен фашистской нечистью. Для очистки дома от навоза сработал партизанский субботник, в котором приняла участие Иванова. Поэтому, естественно, тревожный сигнал не оставил ее равнодушной и побудил обратиться за содействием в «Правду».

В 1946 году ЦК КП(б)Б постановил «организовать» музей

Дальнейшие события разворачивались в такой последовательности. В соответствии с постановлением Бюро ЦК КП(б)Б от 18 июня 1946 года за №329 Брестский облисполком своим решением от 6 июля того же года постановил: «В ознаменование памяти великого русского полководца Александра Васильевича Суворова организовать Кобринский военно-исторический музей им. Суворова в доме, где проживал Суворов в городе Кобрине».

Алексей Михайлович Мартынов, 1966 г.

Алексей Мартынов стал первым директором музея

И последней в этой серии «исходящих» оказалась врученная мне в райисполкоме бумажка, в которой говорилось, что с 4 августа 1946 года я назначаюсь директором несуществующего музея. Естественно, изумление мое не знало пределов, тем более, что предварительно никто даже не намекнул об этом. Но таковы были послевоенные нравы: местное руководство зачастую по произволу могло назначить, кого считало нужным на любую должность, не спрашивая его согласия.

Это считалось естественным и обжалованию не подлежало. Пришлось смириться. Однако и поныне случившийся тогда казус остается для меня загадкой.

Председателя Кобринского РИК обязали за 4 месяца восстановить дом Суворова

Согласно решению Брестского облисполкома, на председателя Кобринского райисполкома Такленка возлагалась обязанность до 1 ноября восстановить дом Суворова и установить вблизи него бюст полководца. Хотя такие сроки были явно неосуществимы.

При активном содействии главного архитектора области П.В Леонова в сжатые сроки была разработана проектная документация на реставрацию дома.

Смета ассигнований, первоначально составлявшая 63 474 р., впоследствии была увеличена до 108 707 р. А непосредственные восстановительные работы возлагались на маломощную ремстройконтору местного горкоммунхоза. Квалифицированных строителей не хватало, да и снабжение необходимыми материалами оставляло желать лучшего. Удивляться, впрочем, не приходилось: ведь шел первый послевоенный год.

Кобринский военно-исторический музей им. А.В.Суворова, 1977 г.

К концу 1946 года было собрано около 700 экспонатов

Оказавшись не по своей вине директором-бомжем, не имеющим даже своего определенного стула и стола, я все же пытался быть полезным строительству, добывая наряды на стройдефицит. Главное же внимание уделял сбору экспонатов, причем настолько преуспел в этом деле, что к концу года их было накоплено до семисот.

В таких заботах отправился на свалку истории достопамятный для меня 1946 год. Вскоре затем миновало полугодие моего принудительного директорства, однако до февраля 1947 года я так и не получил ни рубля из положенного месячного оклада 690 р. Возможность использования бюджетных ассигнований тормозилась смехотворно-бюрократическими придирками (штаты утверждались в Москве!).

Делаемые мною настоятельные попытки по-доброму распрощаться с директорством местным руководством решительно отметались. Хотя в то же время оно было не в состоянии решить проблему зарплаты.

«Увы, мой номер не прошел»

Оказавшись в безвыходном тупике, я решился на необычный поступок — направил на имя министра культуры М.А. Минковича письмо настолько вызывающе-резкого содержания, что считал полностью загарантированным немедленное снятие с работы. Увы, мой номер не прошел.

В Кобрин приехал начальник планово-финансового управления министерства Леонтьев. Разобравшись в запутанной обстановке, он посоветовал до утверждения штатного расписания заключить со мною трудовое соглашение, что давало возможность использовать фонд зарплаты. Впрочем, регулярно рассчитываться со мной стали только с первого января 1947 года.

Отдавая себе отчет в полной некомпетентности в навязанном мне деле, я в первые годы неоднократно пытался уволиться. Мои заявления либо оставались без ответа, либо рвались без дальнейших объяснений. По-видимому, все же от судьбы не уйти. Это отчасти подтверждает символический снимок 1946 г. сделанный задолго до моего назначения фотокорреспондентом ТАСС, которого я сопровождал по городу и который запечатлел меня на фоне полуразрушенного суворовского дома…