Остаться в живых: экстремальное путешествие Юлии Пивоваровой в Дивинском лесу

О том, что день будет не вполне обычный, мне подсказала песня, которая с самого утра крутилась в голове. «А на войне, как на войне», заезженной пластинкой повторялась одна и та же строчка. Обычно подобные приметы сбывались в зависимости от текста. Теперь же сомнений вообще не осталось – путешествие по лесам и болотам без экстрима не обойдётся, особенно если учесть тот факт, что с 1 октября была открыта загонная охота на копытных животных.

В годы Великой Отечественной войны женщины с детьми во время боевых действий, бывало, прятались в лесах или болотистых труднодоступных местах.

Моя бабушка по отцовской линии тоже спасала своих детей, живя в землянке. С тех пор прошло много лет.

Отец как-то показывал мне это место, правда, от землянки ничего не осталось, только углубление в земле. Если не знать, то даже и не подумаешь, что там были люди.

Этот маршрут я называю «гать». В сухие года мрачный ольшаник можно одолеть легко и в любом направлении.

А весной, когда уровень грунтовых вод поднимается, в обычных резиновых сапогах пройти можно только через гать из брёвен. И то на третьем болоте будет в любом случае финиш, без рыбацких сапог там делать нечего.

Сама гать с годами стала еле заметной, к осени приходится делать тропинку через густой тростник, который растёт прямо на полусгнивших брёвнах.

Иногда первопроходцем становлюсь я, а большей частью охотники. В этот раз только я вышла на Купковую ниву (поле) перед гатью, как с противоположной стороны туда же стали подтягиваться и машины, а потом вышли люди с оружием.

«Вот оно, песенное пророчество в действии», — подумала я. Но поскольку отступать не привыкла, то уверенно вышла из леса и направилась наискосок через поле в сторону приезжих. Обменявшись приветствиями, я собиралась продолжить маршрут, не смотря на предупреждения, что сейчас здесь буде проходить загонная охота.

«Мне на Купков пруд», -- настаивала я на своём. В ход пошли советы сходить в другое место на время загонки,  и даже прозвучало предупреждение, что у охотников злые собаки-лайки. «Ничего, с собачками я дружу»,— направляясь к гати бросила я в ответ и ушла не оглядываясь.

На Купковом пруду обосновался бобёр, нору и хатку которого я фотографировала неоднократно. Весной пруд разливался и к жилищу грызуна-отшельника было не подойти, зато осенью пруд почти высыхал, и даже дно было довольно-таки твёрдым.

В этот раз, спустившись к водоёму, неожиданно буквально столкнулась нос к носу с охотником.

Кто кем был больше недоволен, сказать не берусь, но я не удержалась и проговорила: «И сюда добрались».

Человек с ружьём пальцем сделал знак, мол, тише. Только это ему не помогло.

От того, что лес этот был связан со мной на генетическом уровне с облавами и оружием ещё со времён войны, то в мирное время попасть под шальную пулю совсем не хотелось.

Специально для таких экстремальных случаев мною была припасена песня «Десятый наш десантный батальон».

Крики загонщиков перемешались со словами: «Нас ждёт огонь смертельный, но всё ж бессилен он!» Так я и углубилась в лес, пройдя, наконец, опасный участок.

Стало тише, музыку я тоже выключила и, наконец, расслабилась.

Когда-то здесь была лесная дорога, а теперь местами её совсем не стало видно, кое-где заросла, да и порывистый ветер постарался, вывернув берёзы с корнями.

Есть на маршруте и низинка с нежно-зелёной мягкой травой, а сразу за ней сосна, с несколькими «ведьмиными мётлами», аномально-разросшимися ветками, состоящими из многочисленных тонких побегов. 

Заросли с разными видами мха, округлые листики грушанки и черноольховый лес окружают старую сосну.

Ноябрьский день уже стал заметно короче, да и солнечные лучи буквально цепляются за верхушки деревьев. Пора было возвращаться, тем более, что загонная охота переместилась левее.

Вернувшись на гать и пройдя к следующему полю, снова увидела машины охотников вдалеке. Местность эта называется «Ковкэ». Теперь там лаяли собаки, и кричали загонщики. В суровую реальность меня вернули выстрелы. И тут по полю побежал лось.

Взрослое сильное животное убегало от выстрелов прямо по открытой местности, а мне так хотелось, чтобы он быстрее достиг спасительного леса на противоположной стороне этого зеленеющего озимыми поля. Лось бежал с огромным желанием жить.  В этот раз ему повезло.

Пока я достигла трассы Кобрин-Дивин, ещё дважды охотники вели огонь по лосям, ведь оставалось закрыть пару лицензий. Кто-то из лосей всё же попал под пули, чтобы остальные животные смогли встречать закаты и рассветы, а мамаши-лосихи на следующий год могли водить неуклюжих лосят по этим красивым, но таким опасным местам.

Служба информации kobrincity.by